Отправлено: 02.01.08 20:12. Заголовок: Холл

 Отправлено: 04.01.08 00:07. Заголовок: Вспышка. Щелчок. На ..

Вспышка. Щелчок. На экране снова появляется изображение: городская улица в сумеречном свете. По улицам проносятся машины, сливающиеся в цветные пятна своими сигналами, и было такое ощущение, что звук, с которым они проносятся, оставался на фотографии. Девушка закрыла один глаз рукой: маленькая хитрость фотографии - если смотреть на нее одним глазом, появляется объем. Она улыбнулась. Светомузыка играла свою роль в темно-желтых и ярких красных тонах. Темно-желтое, нечто похожее на крик, как и сами глаза девушки, горящий, болезненный крик откуда-то изнутри, неслышный простым людям, и яркие кровавые пятна, оставшиеся на давно запачканной душе. Девушка, по имени Эксаннандра, немного устало протерла глаз, который весь день прижимался к оконцу фотоаппарата, вылавливая из пространства интересные или не очень интересные кадры. Повесив его на шею, Ксантра пошла дальше, своей дорогой, разглядывая проносящиеся мимо машины или обгоняя прохожих людей. Разговоры, смех откуда-то сбоку, где только что выходили молодые люди из не слишком дорогого ресторана. Как странно: люди уже давно ушли, а смех остался, как колебание волн, распространяясь по воздуху. Ксантра снова улыбнулась, как улыбалась всегда, как видела новый кадр. Она снова подняла фотоаппарат, наведя объектив на ту самую парочку. Вспышка, похожая на ту, что обычно возникает после того, как человек спустил курок. На фотографии остается юная миловидная блондинка, что-то весело и жарко рассказывавшая безликому молодому человеку. Абсолютно белые волосы. Норрингтон уже мысленно обматывала их вокруг шеи этой же девушки, затягивая в узелок; счастливая улыбка на лице блондинки превращалась в попытку просить о помощи. Из глаз, выражавших совершенную преданность страху, вместо слез тонкими струйками течет сразу же высыхающая кровь. Смех, потревоживший воздух около ресторана, превращается в тяжелую попытку дышать полной грудью, откашливаясь от собственных волос. Порой хотелось научиться управлять фотографиями - позволять им жить своей жизнью, что девушка делала в пределах своего разума. Этот внутренний мир напоминал ей ловушку в себе, нечто вроде лабиринта, из которого никогда не выбраться. Порой Эксаннандра хотела найти выход, но чем дальше она шла, тем больше терялась. Лабиринт же, заставляя девушку переосмыслять, давал ей все больше пищи для размышления, словно пытался сделать все, чтобы она погрязла в себе. Желание вырваться из оков начиналось там, где заканчивалось вдохновение, и именно сейчас наступил такой момент. Фотоаппарат снова свободно висел на шее Ксантры, раскачиваясь в такт ходьбе, пока Норрингтон шла дальше.
Было уже то вечернее время, когда девушка по псевдониму Raven предпочитала возвращаться домой, но почему-то сегодня ее потянуло в парк неподалеку, где в такое время собирается относительно немного народу. Темно-синие тени ложились на померкшую траву, потерявшую свою природную зелень из-за ночных бликов, и теперь Ксантра ходила по иссиня-черному ковру мягких ворсинок. В парке действительно почти никого не было - только пара-тройка влюбленных парочек, сидевших на лавочках у озера. В одиночку люди предпочитали не ходить сюда - не слишком безопасное место для ночных прогулок, хотя Норрингтон практически не боялась человеческих привидений. Ступая по дорожке, она разглядывала отблеск светил в почти недрогнувшей глади озера, благодаря чему зеркальная поверхность води почти идеально отражала нависшее над городом небо. Снова вспышка, нарушившая погруженное во мрак спокойствие этого парка. Казалось, что все живое, находившееся в округе, в этот момент вздрогнуло и попыталось как можно быстрее скрыться от режущего глаза и ломящего кости источника яркого белого света. Ксантра чуть повозилась с фотоаппаратом, отключив вспышку: заранее ей было известно, что из такого кадра ничего особенно не получится, но она все-таки решила попробовать и навела объектив на озеро, захватив в кадр несколько деревьев.
Вспышки не было - только щелчок и небольшой поворот объектива. Эксаннандра почувствовала, что ее голова немного закружилась. Норрингтон показалось, что она на один момент погрузилась внутрь объектива, уместившись в отражении зеркальца, спрятанного внутри, или же став самим зеркалом, судьба которому разбиться в мелкие капли блестящей озерной воды. Так, по каплям чистого льда, рассыпается сознание, превращая собственную душу в окровавленные пятна городских дорог. Ксантра распахнула глаза, почувствовав, как по ним резануло, прежде чем она сумела что-то разглядеть. Она стояла на берегу озера, но уже немного иного: будто кто-то немного сместил оттенок, и теперь блеск ночного света из темно-синего перешел в бордовые оттенки. Гладь была не так спокойно, как до момента вспышки. И, наконец, главное изменение - по ту сторону озера появился огромный замок. Ксантра нахмурилась, все еще сжимая в руке камеру, - так и не оглянувшись, действительно ли она была у нее в руке, или каким-то образом эта камера переместилась внутрь девушки, или же девушка переместилась внутрь нее, - и прошла дальше, к этому замку. Мрачноватый, даже наводящий ужас, Ксантре он был отчасти по душе, будто фантазии девушки воплотились в единое целое, что можно увидеть - быть может, даже прикоснуться. Эксаннандра не спеша прошла к зданию, желая почувствовать, действительно ли это так. Ее мягкие, но громкие из-за каблуков шаги отдавались по темному камню, каждый раз, как Ксантра все ближе подходила к дверям здания.
Пальцы, облаченные в перстни, коснулись стен здания. По ним тут же прошелся ледяной разряд, будто электричество оказалось внутри девушки. Она слегка вздрогнула, не понимая, напугало ли ее это, или наоборот, приятно удивило. Будучи отчаянным искателем проницательных кадров, Эксаннандра вошла внутрь замка, затягиваемая собственными мыслями; ей открылся холл, выложенный из красного кирпича, не менее пугающий, как и облик особняка. Высокие потолки и обшарпанная резкость особняка несколько сдавили на виски Норрингтон, но она все так же несмело, но без ужаса в темно-желтых глаза, шла дальше, разглядывая покрытые полумраком стены.

 Отправлено: 05.01.08 12:32. Заголовок: Молодой человек прос..

Молодой человек проснулся в холодном поту. Вокруг была пустота и какая-то подозрительная тишина. Резко тряхнул головой, пытаясь привести себя в чувства. Перед его взором раскинулся величавый вид достаточно устрошающего замка. Возвышающаяся на несколько метров ограда в виде пик, вокруг территории, придавала этому зданию ещё более мрачный и таинственный вид. Так же нельзя не взять во внимание огромные ворота, которые были выполнены в неком готическом стиле.
Фрост неспеша подошёл к огромным массивным воротам. На них ему удалось разглядеть размытые извилистые узоры. Какие именно были узоры, он так и не смог понять и чётко уловить их значение. Было темно. Лишь луна, словно бледное пятно освещала улицу.
Ну что ж. Фроста это не напугало. Разве это может напугать человека, который был с рождения лишён всяческих человеческих чувств? Так вот. Нет. Этого он не испугался. Пройдя сквозь приоткрытые ворота, Монст отворил двери замка. Остановился. Достал сигарету.
Сильная рука. В длинных пальцах дымящаяся сигарета. Ленивая затяжка, длинная струя едкого дыма. Томный и равнодушный взгляд из-под полуприкрытых век. Джейсон прокашлялся и прикрыл глаза, вновь сделав глубокую затяжку. Вновь открыл глаза. Вошёл внутрь замка.
Огромный полусумрачным холл. Интересно. Есть ли здесь кто-нибудь? Или это лишь его сон. И этот сон пренадлежит лишь Монстру. Ему в этой жизни мало что принадлежало. Так пусть хотя бы этот сон будет принадлежать именно ему и больше никому. Если всё это его сон, то пусть он будет как можно более пугающим и жестоким. Эти мысли вызвали ехидную усмешку на губах Фроста.
Молодой человек ударил в стену кулаком и громко рассмеялся. Со стороны могло показаться, что он сумасшедший. Хотя почему со стороны? Джейсон Фрост и был сумасшедшим. Как иначе назвать человека, который убил собственную мать, а потом пел ей песни, прижимая к себе бездыханное тело. И потом долго смеялся, когда ему задали такой простой вопрос - жалеет ли он о случившемся? Он не жалел. Он смеялся. Он знал, что поступил бы так же, если бы повернулось время вспять. Потому что он не знал другой жизни. И не собирался жить иначе. Молодой человек закончил свой громкий смех с тем, что хрипло закашлялся. Пора бросать курить. Смешно. Фрост почти никогда не расставался с сигаретой. Крепкий запах табака был его сопровождающим, если можно так выразиться. Невозможно представить Фроста без сигареты. Джей обессилено присел на лестницу, ведущую на второй этаж, и положил голову на колени, проведя ладонью по каштановым волосам. Чего он ждал? Вообще ничего. На душе было противно и мерзко. Ещё одна затяжка. Выпустил дым. После чего с удовлетворённым взглядом прижег себе сигаретой ладонь. Он прожигал свою ладонь до того состояния, пока на ней не выступили капельки крови. Джейсон усмехнулся. Резко откинул сигарету в сторону. Он бросил быстрый взгляд на свою ладонь, на которой была рана, и едко усмехнулся. Ему было не больно. Никакой боли. Физическая боль его не пугала вообще. Фрост посмотрел на рану и облокотился на ладонь, проникаясь каждой клеточкой натренированного тела этой тупой и ноющей боли. И он, подумать только… Это монстр улыбался от боли и более того откровенно ей наслаждался.
Он тяжело вздохнул и снова хрипло рассмеялся, что его смех пронесся по всему холлу. Он был пугающим, Джей и сам сейчас это понимал. Тёмно-янтарные глаза уставились на рваные кроссовки. Он посмотрел на стену в то место, по которому недавно пришелся его удар и усмехнулся. Уже тихо на один бок, как он всегда делал. Сам с собой. Он улыбнулся сейчас самому себе, а кому еще улыбаться? Искренне он вообще редко улыбался. Он достал очередную сигарету и закурил, глубоко вдохнув в себя едкий никотин. Какое приятное ощущение. Джейсон выпускал кольца дыма. И потом смотрел на то, как они исчезают в темном помещении. Ему было слегка холодно, потому что от собственного мороза и сумасшествия по коже проходил холодок. Он понимал, что убийца уже никогда не станет нормальным. Теперь на Джейсоне Фросте было пожизненное клеймо. Он – убийца. Эта мысль снова вызвала смех у молодого человека. Снова хриплый смех, от которого почти задрожали стены. Джей сверкнул глазами и отбросил тлеющую сигарету в сторону.
Фрост услышал чьи-то шаги. Он усмехнулся. Женские. Он был уверен в том, что это была женщина. За его спиной стояла девушка. У него был нюх. Запах женщины. Как в одноименном фильме. Сейчас Джейсон слегка повел головой, вдыхая аромат женщины. Даже, если бы он был слепым, то он все равно бы понял, что эта женщина грациозна и великолепна. Теперь она оказалась рядом с ним, и он лениво посмотрел на неё. Он не ошибся, когда решил, что она грациозна и роскошна. Так значит это не сон? Или, возможно эта девушка была часть его иллюзий?
Тихий хриплый голос.
- Кого-то потеряла? – усмешка.

 Отправлено: 05.01.08 16:56. Заголовок: Где-то внутри ее гол..

Где-то внутри ее головы, по клеточкам мозга, огибая извилины лабиринтов и превращаясь в ядовитую смесь темно-серой жидкости, растекся посторонний мужской смех. Этим смехом маньяка можно было бы покрывать испуганные стоны жертвы, каждое прикосновение к коей вызывает у нее отвратительную ноющую боль. С этим смехом можно смотреть на умирающего ребенка, тянущего ручки к своему убийце и большими цепляющимися за жизнь глазами умолять смеющегося о пощаде. Это был не просто смех. Это был хохот, нечеловеческой силы хохот психопата, разрывающий стены и выбивающий жизненную силу из слабых нервных окончаний. Смех повторился несколько раз, электричеством прокатившись сквозь тело Эксаннандры, и в пальцах девушки осталось ощущение тысяч игл, вонзающихся в ее кожу. Девушка улыбнулась, закрыв глаза. Смех психопата, один из самых сильных звуковых наркотиков девушки. Она почувствовала запах дыма сигарет, понимая, что кто-то еще находился в холле, и этот кто-то курил; ее глаза вскоре привыкли к полумраку, и она увидела перед собой молодого человека, не слишком старше ее самой.
Ухмылка пересекла ее лицо и превратила блеск темно-желтых глаз в болезненный холод. Холод и темно-желтые глаза - порой это казалось несочитаемым. Холодный взгляд, наверное, никак не сочетался с теплыми цветами, как цвет ее глаз, но именно поэтому противоположности девушки еще лучше оказались видны. Ксантра оглядела молодого человека отчасти оценивающе, немного обойдя его и посмотрев на него сбоку; ее взгляд фокусировался на его лице, как объектив, и было бы неудивительно, если бы сейчас из глаз девушки по пространству полумрака резанула вспышка. Ухмылка подняла лишь уголок губ Норрингтон, взгляд, не сочетаясь с ней, оставался холодным и спокойным, как линза фотоаппарата. Он был бы убийцей. Молодой человек, одержимый человеческой кровью и страданием. Этот хохот разливался бы на фотографиях Эксаннандры, превращая кадр в реалистическое изображение криминальной сцены. Норрингтон продумывала, какой бы стиль больше подошел к молодому человеку, подбирая то ножи, то пистолеты, то подручные средства вроде чулка несчастной жертвы. Пальцы Ксантры провели по собственным губам, оказавшимся сухими. Она смотрела на молодого человека снизу вверх, но совсем не испуганным взглядом, хотя испугаться незнакомца в этом подозрительном месте было бы самое логичное, что должно произойти с Ксантрой. Но девушка не боялась ничего, кроме как задохнуться и показать свой страх, потому это скорее было любопытство, нежели осторожность.
- Скорее, обрела, - произнесла девушка в ответ. Она обрела этот замок, который чем-то напоминал ей ее собственные внутренние миры. Если немного подумать, то что может происходить в комнатах этого замка? Заглянуть за любую из дверей, и на стенах можно увидеть росписи кровью, или о помощи, или с предупреждением. Вверх по лестнице - уже слышны протяжные крики, настолько безличные от страданий, что услышавший невольно прижимает руку к груди, пытаясь успокоить ломающее ребра сердце. Впрочем, это все был всего лишь плод воображения девушки по прозвищу Raven, и на самом деле всего этого могло и не быть - просто замок, погруженный в пугающий полумрак из-за ночного времени суток. Но жизнь была бы скучна, если бы мысли Ксантры не пускались в полет по воздуху этого замкнутого пространства, превращая скучные стены в ровный ряд хранивших свои тайны кирпичей. Любое, самое светлое и доброе можно в односчастье превратить в кошмарное нечто; тем более, если глазам девушки предстает столь замечательное место, мысли волей-неволей освобождаются от оков черепной коробки, на полной скорости разбиваясь о воздух. Норрингтон опустила голову, и ее глаза столкнулись с тем, что находилось в ее руках - это все еще был фотоаппарат. Улыбка этому предмету была черезчур нежной, как если бы она принимала зеркалку за домашнее животное. Отпустив фотоаппарат, который тут же повис на ее шее благодаря ремню, Ксантра заложила руки в карманы своих темно-серых брюк. Она склонила голову набок, продолжая рассматривать молодого человека с интересом художника.

 Отправлено: 07.01.08 03:13. Заголовок: Взгляд Фроста всё ещ..

Взгляд Фроста всё ещё был устремлён на девушку. Он вновь усмехнулся. Молодой человек даже и не потрудился усмехнуться мысленно из вежливости к ней. Вежливость не было его коньком. Да и некому было прививать эту вежливость Фросту. Он не особо переживал по этому поводу. А вот девушка, судя по всему, была довольно вежливой и воспитанной.
Порочный. Так однажды сказала о нем одна из его многочисленных подружек. Сам же Фрост выдохнул ей в лицо едкий дым и усмехнулся на один бок, как он всегда делал. И прохрипел, что она еще не представляет какой он порочный на самом деле.
Наконец успокоил свой, возможно, неуместный смех. Хотя сам же Джейсон находил все это чрезвычайно забавным и поэтому подождал, пока ему самому не расхочется смеяться этим пугающим смехом.
Он слегка повел носом, вдыхая аромат шатенки, который все еще витал в воздухе. Дурманящий аромат женского парфюма. Изысканный и ориентальный.
Вдруг вспомнил про те годы, которые он провёл в карцере. Почти ничем, не питаясь, не видя ничего кроме холодной, с прогнившими от сырости полами, камеры. Перед глазами стояла картина, как ему заломили руки, а он истерически смеялся. Он смеялся так, что у каждого по коже прошла дрожь. А сейчас он стоит перед красивейшей шатенкой. Он даже не скрыл усмешку, продолжая наглым образом рассматривать ее. Его взгляд несколько раз прошелся по всем линиям ее рельефного тела, после чего остановился на ее идеальных губах. Было темно, но даже в темноте Фрост мог разглядеть черты её лица. Изучающий проникновенный взгляд её янтарных глаз; пухлые аппетитные губы; аккуратный нос.
- Ты сногсшибательна, куколка, - нагло. Даже, можно сказать грубо. Достаточно дерзкий поступок. Но для Фроста всё это была лишь игра. Да что говорить, для него вся его жизнь была игрой. Жестокой и беспощадной по отношению к нему. Поэтому он и привык быть таким грубым, и не думать о том, нравится ли это другим или нет. Он всё ещё не верил, что все, что происходит с ним сейчас – это чистой воды, реальность. Для Джейсона – это был лишь сон. Реалистический мрачный сон. Не столь страшный, как мрачный и леденящий душу. Душу, которой не было у Монстра никогда. С самого рождения. Эти мысли вновь вызвали у Фроста дьявольский хохот.
- Давно здесь, красотка? – Едкая усмешка. Снова грубо. И так не по-джентельменски. А все-таки в девушке что-то было. Что-то, что мешало ему разговаривать с ней еще более грубо. Что-то, что не могло дать ему оторвать от нее взгляда.
Джейсону было не страшно. Разве его мог напугать старинный мрачный замок? Он почти всю свою жизнь провел в перестрелках. У него на руках умер не один друг. Он убегал и скрывался от полиции, торгуя наркотиками. Справлялся с искушением вколоть себе огромную дозу героина, чтобы умереть. Он убил человека, который избивал его мать, а потом перерезал горло и своей матери. У него дома был огромный склад оружия. Он питает слабость к ножам. У него почти коллекция пистолетов, которые он отбирал у тех, кого избивал до полусмерти. Хотя то место, где он жил трудно было назвать домом. Он жил на улице. Он питался тем, что успевал украсть. Однажды его самого избили человек семь за то, что он не так шел, по их мнению. И после всего этого он должен был напугаться какого-то, окинутого тьмой, холла? О да. Джейсон Фрост очень сильно этого испугался. У него прямо коленки затряслись.
Сейчас Фрост был в более-менее приятном расположении духа. Он абсолютно не собирался буйствовать и так далее. Просто потому что его все это так забавляло, что он просто не хотел все это останавливать. Потому что иначе Джейсон снова заскучает. Эти мысли вновь вызвали смех.

 Отправлено: 07.01.08 04:37. Заголовок: Ксантра продолжала р..

Ксантра продолжала рассматривать молодого человека, быть может, так же бесцеремонно, как и он ее, но все-таки в ее взгляде было нечто художественное, похожее на призму, в отличие от пожирающего - стоявего напротив мужчины. Ее правый глаз порой на секунду щурился, как если бы объектив настраивал четкость кадра. Она впитывала в себя изображение, которое улавливала, превращая его в живую картинку или, наоборот, умерщвляя в какой-то момент. Мужчина производил впечатление грубого джентельмена. Да, именно джентельмена, подумалось Норрингтон. Он даже не подозревал, насколько много было в нем от gentle и от man. Насколько нежным на самом деле был его леденящий душу смех, и насколько мужественны были его внешний облик и тон в голосе. Да, молодой человек выглядел мужественно; увидев такого мужчину, Ксантра безнадежно бы сказала, что он прошел начальную школу выживания. Только начальную, настолько, насколько она могла бы сделать его из защитника нападающим. Во всей фигуре молодого человека был виден именно атакующий, не терпящий того, чтобы ему не позволили нанести удар первым. Он был сильным. Мужчина знал о своей силе и охотно пользовался ею, когда нужно было. Он не скрывался за маской радушного и сердечного человека - он просто не мог. У актеров есть сердца, но у этого мужчины сердца нет. И он даже не представлял, насколько он был открыт благодаря этому, открыт глазам Ксантры, глазам, анализирующим его по первым нескольким предложениям, которые он сказал, и действиям, которые он совершил. В этих действиях было очень много высокомерия и достаточно неуважения к Ксантре, но это ничуть ее не задело, позволяя лишь лучше смотреть сквозь мужчину. Его усмешки заставляли девушку слегка улыбаться, наслаждаясь раскатами его медного голоса. Именно медный голос, грубый и властный. Мужчина даже не подозревал, насколько он был хорош в этот момент для фантазии Эксаннандры. Она превращала его в убийцу, но не маньяка. Он убивал бы холодно. Возможно, с такой же усмешкой на губах, как и сейчас - или же без единой эмоции, с холодной пустотой в глазах. Да, он убивал сейчас и Raven. Он вырезал у нее на щеке свое имя, хоть она его и не знала, самым кончиком его ножа, который он всегда хранит при себе. Но Ксантра в ответ смеется, стараясь копировать его смех - но ее голос серебряный, немного потертый, и потому у нее плохо получается. Ксантра всегда смеялась, если ей было больно. Боли она, похоже, боялась меньше всего, и даже наоборот - она любила ее, позволяя себе размышлять над ее проявлением в самых разных формах. Правда, девушке никогда не удавалось воплотить свои размышления в реальность, но она и не стремилась к этому. Все это происходило лишь на уровне ее фантазий. На самом деле у нее были холодные, но все-таки темно-желтые глаза, а значит, они от природы были теплыми. И ни за что не поверишь, что эти теплые глаза могут скрывать то, что в Ксантре было скрыто.
Она ухмыльнулась, когда он назвал ее куколкой. Мужчина даже не представлял себе, насколько прекрасно она знала о своей красоте. Эксаннандра знала - что она некрасива, и это делало ее еще более привлекательной. Ее полные, обычно ухмыляющиеся губы. Ее шрам-рубец поперек правого глаза. Никто никогда не знал, откуда Ксантра получила этот шрам, по той простой причине, что она просто никому не говорила. Она считала этот рубец своим личным, недоступным никому, равно как и ее внутренние миры. Возможно, этот шрам был как-то связан с тем, что творилось внутри девушки, но об этом никак не узнать. Норрингтон сделала короткий шаг, снова ступая рядом с молодым человеком. Она словно обходила его кругом, но не отстраняясь, а даже наоборот. Ей было интересно, насколько он опасен, и хотел ли он казаться опасным. Насколько он сам себя считал реальным, и считал ли он реальным девушку напротив. Ухмылка на ее лице не хотела стираться. Она словно игнорировала грубость молодого человека, превращая ее в топливо для собственных мыслей.
На вопрос она склонила голову. Ее левая рука поднялась, показав мизинец, безымянный и средний пальцы.
- Три секунды, - ответила она тихим хрипловатым голосом и улыбнулась отчасти ядовито. - Но мне кажется, что немного дольше, - дополнила она, смотря ровно в глаза мужчине. Шаг, снова огибающий молодого человека, замыкая его в своеобразный круг, по которому она ходила. - А вы? - поинтересовалась она. - Вы почти докурили свою сигарету, и я смею думать, что дольше, чем я. Не правда ли?
Ее голос стелился мягко и свободно. Она чувствовала себя здесь, в этом замке, как дома, считая начало отчасти похожим на свое внутреннее "я". Оно маниакально ухмылялось, подбирая к молодому человеку режим "сепия", примешивая старенькую пленочку и добавляя ему в руку блестящий нож.

 Отправлено: 09.01.08 07:07. Заголовок: Сигарета в сильной м..

Сигарета в сильной мужской руке, дымилась между указательным и средним пальцами. Фрост даже забыл, что он всё ещё держал её между пальцами.
В очередной раз прижег себе сигаретой ладонь. На его ладони было порядком десяти свежих ожогов. Посмотрев на них оценивающе, Монстр усмехнулся. Резко откинул сигарету в сторону. Побив ладошки друг о друга, он стряхнул сигаретный пепел.
- Я только что сюда зашёл, но я не видел тебя. Как ты появилась здесь? Возможно, это своеобразная череда событий в этом кошмарном сне. По крайней мере, мне ещё ничего не удалось понять из всего этого.
Вновь обвёл колючим взглядом девушку. Молодой человек тут же хищно оскалился и его внешний вид стал еще более пугающим. Он медленно поднялся со своего места и, ухмыляясь, приблизился к гордой шатенке. Он был выше, чем она. Она была удивительно хрупкой по сравнению с ним, подобна фарфоровой статуэтке. Он практически навис над ней. Мгновение и она уже прижата к стене его массивным мужским телом. Облокотившись руками о стену, он хищно усмехнулся. Таким образом, она оказалась зажата между его рук, и практически в ловушке. Хрипло, но достаточно тихо рыкнул…
-Бу, - тут же громко рассмеялся, еще более пугающе, чем в тот момент, когда смеялся наедине с собой.
Эта женщина вызывала у него желание. Еще несколько мгновений и он стоял, нависая над ней, после резко отошел и облокотился спиной о стену. После чего снова вернул взгляд на шатенку. Идеальная фигура. Она прекрасна и обольстительна. Да, прекрасна. Фрост действительно считал эту девушку соблазнительной. А её шрам поперёк правого глаза придавал ей ещё больше изысканности и шарма. Более того, он его заводил. Она вообще его заводила. Эти янтарные глаза. Губы… так и хотелось к ним притронуться. Именно это и сделал Фрост спустя мгновение. Дерзкий поступок. Джейсон, обхватив руками ее тонкую шею, провел большим пальцем руки по ее мягким и нежным губам. Снова на его губах появилась усмешка, которая переросла в громкий смех.
Фрост вновь хрипло произнес, - Что, красотка? Не видела убийц?– вновь усмешка. Он слегка поднял брови, как будто заигрывая с ней. На деле же он просто слегка дразнил ее.
Фрост и не думал останавливаться. Ещё несколько мгновений, и девушка вновь оказалась прижатая к холодной шершавой стене. В данный момент в голове Фроста даже и не было мыслей о том, чтобы отпустить её. Он чувствовал жар её кожи. Учащённое сердцебиение. И это ему так нравилось. Он получал своего рода экстаз. Наслаждение.
У него действительно были некоторые способности сенсора. Невысокие по уровню техники, но усиленные звериным чутьём.
Он был сильнее ее. Подло использовать мужскую силу против женщины, которую страстно желаешь. Но он использовал ее не на полную силу. Более того, можно сказать, что Фрост почти и не использовал ее вовсе. Он просто навис сейчас над ней, тяжело дыша. Сжимая в своих руках ее миниатюрное тело. Грубо и резко сжимая ее плечи.
Он такой. Никакой нежности. Никакого шага назад.
Слегка отстранился. Посмотрел ей прямо в глаза. Усмешка заиграла на его губах, и он снова прохрипел, - Зови меня Монстром, красотка.
Сколько хамства в его действиях, сколько злобы в его глазах.
Наверное, эта воспитанная молодая особа привыкла к тому, что она всегда желанная. Что она важная. Что все вокруг бегают на цыпочках при одном взгляде на эту хищницу. Фрост таким не был. Он мог прямо сейчас ещё сильнее прижать ее к стене и накрыть ее аппетитные губы страстным поцелуем. И уж тут вырывайся, не вырывайся, ничего не поможет. Она будет его ненавидеть. А он будет ее преследовать…
Снова хриплый смех, который Фрост не смог сдержать от этих мыслей. Теперь в ее кошачьих тёмно-жёлтых глазах было отвращение к нему. Холодные глаза Монстра смотрели в темные глаза «пантеры». Она не могла бы вырваться никаким образом. Он держал ее мягко. За тонкую талию. Чувствовал ее дыхание. А взгляд, который не выражал ни малейшей заинтересованности в нем, еще больше разжигал интерес Джейсона Фроста. Он легко коснулся жесткими губами ее мягких губ, чувствуя каждой клеточкой тела ее отвращение и презрение. После чего резко отпустил её из своих грубых объятий.
Он подмигнул шатенке и, не отрывая от нее взгляда, прикурил сигарету и с наслаждением затянулся. После чего выпустил дым. Снова затяжка. Снова выпустил дым.

 Отправлено: 09.01.08 18:27. Заголовок: Ксантра подняла бров..

Ксантра подняла бровь, когда мужчина прижег себе ладонь собственной сигаретой. Четкий слух уловил шорох потухшего уголька, потухшего на грубоватой, но живой коже. Она подняла глаза на мужчину, увидев, что он даже не поморщился. Уголок ее губ пополз немного вверх, с элементом оценки в темно-желтых глазах. Доля мазохизма. Норрингтон много размышляла в свое время на тему того, может ли в садисте быть доля мазохизма, в конце концов пришла к выводу, что может - если боль исходит от самого себя. Перед ней был именно садист, если смотреть на этот термин с точки зрения психологии: он явно любил власть и был властным, не позволяя кому-либо еще рядом с ним доминировать. Более того, он пользовался этой властью, в частной ситуации бывшей силой и своеобразным пугающим обликом, он делал все, чтобы показать свое превосходство. Он упивался своим превосходством. Он жаждал того, чтобы на него смотрели со страхом и, возможно, уважением, хотя для Эксаннандры эти два термина не всегда стояли рядом. Можно бояться и оттого презирать. Похоже, что этого мужчину можно было презирать. Можно даже относиться к нему с отвращением. Он был молод, и он был достаточно красив, мужественно красив, но все-таки он мог вызывать отвращение. Выслушав ответ молодого человека, Raven склонила голову набок.
- Это не похоже на сон, потому что деревянная дверь наощупь была деревянной, и я чувствую холод, - объяснила девушка свои ощущения, и в ее хрипловатом голосе звучала удивительная бережность. Норрингтон берегла свои ощущения. Она пыталась выразить их в кадрах, но у нее не всегда получалось: она еще не была настолько виртуозом, чтобы суметь зафиксировать весь спектр желаемых ощущений на мертвой картинке. Тем не менее, чем больше Ксантра копила в себе, тем лучше у нее получалось находить способы выражать то, что нельзя увидеть. Она продолжала, - Но да, я вошла сюда через дверь, как вошла бы внутрь собственного сознания.
Она хотела спросить что-то еще, но передумала. Разглядывая молодого человека, она все больше ощущала, что образ, который она создала вокруг него, в чем-то совпадал с реальным человеком. Глаза его источали взгляд, подобный железной проволоке, обволакивающей все тело девушки. Он был похож на хищника. Он был хищником, причем не голодным, но жаждущим крови ради удовольствия и своеобразного кайфа. Причинение боли, как наркотик, как желание доставить самому себе наслаждение путем страданий посторонних людей. Эксаннандра продолжала подбирать к молодому человеку образы, и вот уже из холодного убийцы он превратился в маньяка, без страха и милосердия, смеющегося своим раскатистым хохотом над сжавшейся в комочек жертвой. Мысли Ксантры оборвались, когда она поняла, что неожиданно все происходящее в ее голове начало медленно, но верно воплощаться в реальность.
Она делала медленные шаги назад, видя, как мужчина приближался к ней. Медленно, шаг за шагом, дальше от собственного воображения. Она начала сомневаться в реалистичности происходящего, все больше ее преследовало ощущение, что этот замок все-таки и был ее сознанием, которое начало оборачиваться против нее. Но если это ее сознание, она не должна бояться его, или нет? В ее глазах не было страха, лишь осторожность и некое любопытство, что будет дальше. Шаг назад, еще шаг. Она почувствовала, что ее спина столкнулась с холодной стеной из кирпича, врезавшегося своими неровностями в ее хрупкие плечи. Ксантре приходилось поднимать голову, чтобы смотреть на молодого человека. Она ни разу не отвела взгляд, следя за его действиями, и как бы ей не хотелось сейчас зажмуриться и выпасть обратно из своей головы, она продолжала настойчиво смотреть в глаза мужчины, словно ее зрачки магнитом притягивало.
Она едва заметно вздрогнула, втянув воздух в грудь и решив, что вздохнет только тогда, когда мужчина от нее отойдет. Она заметила в его глазах намек на вожделение - он даже не собирался скрывать этого от нее, как не скрывал своей грубости или склонности к доминированию все это время. Вожделение, которое обращалось к ней самой. Автор стала жертвой, произведение стало убийцей, произведение оказалось в несколько раз сильнее, чем его творец. Норрингтон медленно подняла руки, обхватив кисти молодого человека, кисти его рук, находившихся по обе стороны от нее. В ее слабых пальцах, конечно же, не было достаточной силы, чтобы оттолкнуть живую фантазию, но все-таки она слегка сжала его кисти, будто проверяла, реальность ли это, или галлюцинация. Ксантра отчетливо чувствовала пульс мужчины. Он был спокоен. Он был чертовски спокоен, в отличие от начавшего быстрее качать кровь сердца девушки. Темно-желтые глаза Ксантры начали слезиться - она все еще держала кислород в груди, не позволяя ему вырваться. В какой-то момент мужчина все-таки отошел от нее, так же резко, как он прижал ее к стене.
Глубокий выдох. Она сделала шаг в сторону, предпочитая держаться подальше от собственного воображения, хотя с каждой секундой она все лучше начинала понимать, что эта была та самая реальность, которую девушка искала и с которой, наконец, столкнулась - но, столкнувшись, начала бежать. Она ожидала нечто подобное. Ожидала, что на самом деле для собственного воображения она лишь жертва, а не творец. Она не станет доминантом, если воплотить все, что происходило в ее голове, именно здесь, в этом замке. У нее не было физических сил справиться с молодым человеком, а сила воображения тут вряд ли поможет. Ее рука касалась стены, вдоль которой она сделала два шага назад. Она не видела смысла что-либо говорить. Этот мужчина знал все и без ее слов - он и не услышал бы ее слова, но зато он видел некоторую настороженность в ее глазах. Норрингтон поняла, что мужчина не собирался оставить ее. Он вскоре снова оказался рядом с ней, обхватив ее шею. Шея. Одно из самых слабых мест Ксантры, в связи со страхом задохнуться. Всего лишь сжать шею было достаточно, чтобы оставить Норрингтон совершенно беззащитной. Видеть, как в ее глазах спокойствие смешивается с примесью страха перед тем, чтобы хватка на ее шее стала еще сильнее. Она снова сжала кисти его рук, в тот же момент почувствовав, как молодой человек провел пальцами по ее губам. Они странно защекотали ее, и Ксантра невольно попыталась облизнуть свои губы, но столкнулась языком с его грубоватым большим пальцем - и слегка вздрогнула от неожиданности. В ее глазах поплыло от ощущения собственного сердцебиения, чувства того, что внутри все накалялось благодаря тому, что кровь начала с ретивым бешенством проноситься по венам, почти стирая внутренние стенки сосудов. Убийца. Он сам себя признал убийцей, и Эксаннандра отчетливо чувствовала, что он не врал. Он был убийцей без чести, без милосердия - хладнокровным, но жаждущим убийцей, без сомнений и ограничений для самого себя. Ему не нужен был ответ, подумала Ксантра. Все, что ему было нужно - это лишь заставить ее бояться. Он заставлял, и Эксаннандра начала поддаваться. Она снова почувствовала удар спиной к стене, оказавшись замкнутой в руках мужчины. Наравне со страхом в ее глазах появлялось презрение - к собственому воображению, быть может, даже не к самому мужчине, а к тому, что она могла его выдумать, когда он оказался таким же, каким она его представляла. Страх был без паники. Просто страх, ощущение того, что мужчину стоило бояться. Он был с ней груб, но Норрингтон не ожидала нежности - иначе бы образ молодого человека просто распался. Она почувствовала себя чертовски хрупкой в его руках: казалось, что еще одно его движение, лишь немного сильнее он сожмет ее плечи - и кости ее разломятся, как если бы они замерзли изнутри и превратились в лед. Ее кости могли бы крошиться в его руках, так же как и ее воля, но она изо всех сил держала волю в своих пальцах, пытаясь оттолкнуть от себя мужчину - тщетно. Он был слишком силен. Силен до чувства ее отвращения.
Он назвал себя. Эксаннандра знала, что ему не нужно ее имя. Убийце редко нужно имя его жертвы, если только он слишком ею, жертвой, одержим. Хриплый смех, который теперь оказался слишком близко к Ксантре, прошелся сквозь нее электричеством, сливаясь с кровью и заставляя ее бурлить, как если бы ее грели на огне. Ей было жарко в руках молодого человека, жарко наравне с леденящим взором ее убийцы. Он был ее убийцей, пока что только фигурально - но не факт, что он не убьет ее на самом деле. Эта мысль почему-то не испугала Ксантру, лишь вызвала у нее отвращение. Пасть от собственного воображения. Пасть в замкнутых стенах, так сильно похожих на ограничение ее фантазий. Здесь было ее все, смешанное с тем, что ей никогда не принадлежало. Страх. Вожделение. Жертвенность. Ее дыхание оборвалось, когда к ее губам прикоснулись губы мужчины. Она поморщилась, не закрывая глаз - и получила свободу. Он снова оказался несколько дальше от нее, посчитав, что достаточно было дразнить ее внутреннее "я". Дразнить, чтобы пробудить в девушке чувство того, насколько сильно она зависима от своего сознания.
Она могла закричать, сорваться с места и попытаться бежать из этого здания, могла просить оставить ее в покое - но ничего из этого она не сделала. Завороженная тем, как в один момент ей предоставили начальные ощущения жертвы, она какое-то время прижималась к стене, ожидая, что мужчина что-либо скажет, или сделает. Но он молчал, и молча курил свою сигарету, делая хорошие, длинные затяжки. Ощущение того, как Эксаннандра отстранилась от стены, было похоже на выдавливание живой плоти из трещин неровной стены, как если бы Монстр впечатал ее в кирпичи. Ей показалось, что прозвище "Монстр" все-таки было достаточно громким для молодого человека, но она знала, что сейчас он проявил себя не в полную силу. Она не знала, на что он был способен, и не понимала, хотела бы узнать или все-таки нет. Шаг в сторону, прикасаясь пальцами к стене. Было странно увидеть, что пальцы не оставляют на стене следов от крови. Ей казалось, что, просто прижав девушку к стене, он заставил ее кровоточить изнутри, и кровь уже выходила из-под ее ногтей, бурлящая кровь, варившая девушку изнутри. Но такого не было. Он не оставил ни единой царапины на ней; это показалось ей своеобразным искусством, но еще больше настораживало. Следующий шаг назад. Она молчала, стараясь выразить глазами, что многое поняла, но понятое ее пугало или вызывало ее отвращение. Даже не мужчина вызывал отвращение - лишь то, что он мог собой представлять.
- Вы убийца, - произнесла девушка, услышав охрипший низкий голос. - И сейчас вы убиваете меня?
Он мог убивать, медленно, даря надежду на жизнь, но изначально зная, что его жертва все равно погибнет. Он мог прямо сказать ей, что она умрет, но будет умирать долго и мучительно. Он мог даже предоставить ей шанс вырваться, чтобы нагнать ее и снова продолжать убивать. А еще он мог просто оставить ее. Целой и невредимой, или оставить в живых - но так, чтобы она сама хотела умереть. Чего именно сейчас хотел этот мужчина, она не знала. Хотела ли знать? Это был вопрос на двадцать миллионов американских долларов, на который она сама желала найти ответ. Дым его сигарет несильно заволакивал пространство между ними, еще больше погружая атмосферу в нереальность.

 Отправлено: 13.01.08 08:45. Заголовок: По мнению Фроста бы..

По мнению Фроста было чертовски мило, что она попыталась его оттолкнуть. И сжать его кисти рук. Она не похожа была на наркоманку. На убийцу. На алкоголичку. Она приблизилась, а он нагло расплылся в улыбке, абсолютно не заботясь о том, что ведет себя как последний хам и мужлан. Снова на его губах заиграла усмешка, когда он услышал ее вопрос. Слова брюнетки заставили практически согнуться Джейсона Фроста пополам от смеха. По её мнению он пытается её покалечить? Убить? Монстру бы не составило никакого труда просто свернуть её тонкую шейку, как птице. Да если бы он этого хотел, то её бездыханное тело уже давно бы лежало на холодном полу в одиночестве и мраке.
Молодой человек смотрел на неё, и смеялся надо всем. Смеялся над её словами и над тем, что она могла подумать, что он пытается её убить. Смеялся над самим собой, что все-таки попал в это местечко, леденящее душу и разум. Как раз этого ему и не хватало. Снова громкий и почти захлебывающийся смех. И еще это был дикий смех. От того, что он понимал, что теперь ее в покое не оставит. Никогда. Снова смех.
Только одна шатенка занимала его мысли. Он был абсолютно уверен в том, что она чиста и невинна. Иначе быть просто не могло. Иначе это бы означало только одно - что Фрост жестоко ошибся. Однажды, когда он пытался выспаться перед важной встречей с поставщиками наркотиков, ему приснился сон. Его окружала кучка шалав, которые вешались на шею. Они были все красивы, но так отвратительны и дешевы. Джейсон только успевал убирать их руки у себя с шеи, а они тут же шли к какому-то другому молодому человеку, в котором Фрост смутно узнавал недавно погибшего в перестрелке друга. Им нужен был простой секс, а Джейсон метался от них в ужасе. Внезапно появилась девушка ангел. Фрост протянул к ней руки, отбрасывая от себя всех этих озверевших гиен, а она протянула кинжал и вонзила его ему в сердце. Фрост стал задыхаться, но на его губах появилась улыбка. Та улыбка, которой на его лице раньше никогда не появлялось. Молодой человек проснулся в холодном поту. Он тогда списал все на стресс и волнение перед такой встречей, которая могла обернуться для него не просто печально, а даже трагично. А сейчас… он осознавал, что этот сон был пророческим, и что шатенка именно и была этим ангелом. Тем ангелом, который сможет спасти его душу и пронзить его сердце. А выживет ли он после этого… это уже другой вопрос. Так вот ангел должен быть непорочным. Потому что такой порочный как Фрост мог полюбить и стать лучше только ради абсолютно непорочного существа. Если он ошибся в шатенке, то ему больше нечего делать на этом свете. От этих мыслей Фрост громко расхохотался и вновь оказался на той злополучной лестнице. Странно… Джейсон вообще по натуре был с психическими отклонениями. И сейчас смотрел на дрожащие от сумасшествия руки, и в голове билась мысль о том, что ему нужно найти комнату под лестницей. Что-то вроде чулана. Он там сможет спокойно подумать. А сердце билось и говорило, что сейчас не время.
Девушка была твердой. Сильной. Жесткой. Молодой человек совершенно нахально поклонился шатенке в чем-то наподобие реверанса. Он прекрасно осознавал, что каждым свои действием он проводит ту черту, которая навсегда разделит их. Потому что каждым своим действием он вызывал все большее отвращение в глазах этой девушки. Хотя давно уже можно было нажать на тормоз и оставить все как есть. Чтобы она испытывала к нему лишь презрение. Ненависть. Но он очень сильно рисковал. Она могла начать испытывать к нему равнодушие. Но Фрост риска не боялся. И потом ради этого огня в ее глазах стоило рискнуть. Рискнуть всем. Фрост был кем угодно, но никогда не был трусом. Поэтому он не искал легких путей. Он любил трудности. Сейчас он смотрел в ее глаза, которые были полны презрения к такому, как он. Он был просто недостоин даже малейшего ее взгляда. И сам это прекрасно осознавал. Он бы мог еще долго изучать эту шатенку, а потом мог бы даже обломать ей ее крылья. А мог бы и не обломать. Все зависело от настроения Монстра. Фрост наконец встал из нелепой позы аля реверанс и прошел к самой ближней двери. Она находилась с правой стороны от выхода, и ближе всего к лестнице. На ней прорисовывался нечеткий облик кричащего демона. Рука Фроста легка на ручку двери. Одержимый и сумасшедший. Пора было себе в этом признаться. А он не признавался. Пора было признаться, что те наклонности маньяка, которые когда-то в нем спали, сейчас проснулись. И что его одержимой идеей стала она. Он вышел за дверь, громко хлопнув. И сполз по стене рядом с дверью, закурив сигарету. Он никогда и никому не отдаст свою избранницу. Если будет нужно, он убьет всех, кто к ней приблизится, а после убьет себя. Чтобы защитить ее от самого опасного. От себя. Фрост слышал шорохи и шепот, которые раздавались из каждой щели, и с трудом сдерживал желание вышибить каждую дверь, и посмотреть, что находится за ней. Но он продолжал все так же спокойно сидеть, прикуривая уже вторую сигарету. Много курил. Всю жизнь. Джейсон начал курить еще в глубоком детстве, и сейчас даже не представлял себя без неизменной сигареты в зубах. Такой монстр как Фрост должен был оставить в покое эту девушку. Он не должен был портить ей жизнь своей одержимостью. Так какого дьявола тогда он просто не может оставить ее в покое? После этих мыслей, он приложился затылком к холодной стене. Наверное, у нее есть любимый человек, который носит на руках свою принцессу. Своего ангела. Он не такой как Фрост. Он любящий, нежный и ласковый. Только Фрост умел причинять боль тем людям, которые были ему небезразличны. Фрост и самые большие подонки и глупцы. А Фрост был подонком и глупцом. Она устала. У нее своя жизнь, у него нет жизни. Она красавица, он чудовище. Они никогда не будут парой. Потому что он не имеет права портить ей жизнь и заставлять ее чувствовать себя некомфортно. Это Джейсон понимал разумом, а точнее остатками разума, который еще остался. А вот только он знал, что все равно не оставит ее в покое. Потому что он был одержим ею. Они были знакомы несколько минут, а казалось, что прошла целая вечность. Целая вечность с того момента, когда он увидел ее глаза и губы.Вновь прижёг свою ладонь сигаретой. Ему нравилось прожигать свою кожу до того состояния, чтобы из ран начинала сочиться багровая жидкость. Монстр усмехнулся и подошел к двери, возле которой сидел ранее. Крови было мало, но он попытался нарисовать на двери кривое сердце. Конечно ребячество. Если бы это странное сердце не было нарисовано алой кровью Джейсона Фроста. Убийцы. Который убил свою мать. Молодой человек прислонился лбом к холодной двери, слегка стерев кровь собственной кожей, и прошептал хрипло, как будто бы в бреду.
- Ты все равно будешь моей.
Да. Сейчас он понял. Ему все равно даже если у нее есть жених. Даже если она любит своего жениха. Он лучше убьет ее жениха, себя и ее, чтобы она никому не доставалась. Если не ему, то никому и никогда. Нет. Он не любил ее. Любить было рано. Он просто сошел с ума от нее. Хотя более возможно было то, что в его голове давно было это сумасшествие. Просто именно в этом замке оно приняло свою форму. И этой формой была красивейшая шатенка. Фрост провел рукой с раной по своему лбу, оставляя следы крови. Он смотрел на кровавое сердце на двери, и теперь даже не смеялся…
Он дал ей время. Она не знала как мало у нее времени до следующей встречи с ним. А он знал. Очень мало. Дьявольски мало. Громкий смех.

 Отправлено: 14.01.08 17:57. Заголовок: Холодный разряд смех..

Холодный разряд смеха прошел сквозь нервы девушки, заставив ее вздрогнуть и сделать еще один короткий, но скурпулезный шаг назад. Ее руки были слегка выставлены вперед, словно она пыталась защитить себя от силы, которая исходила от молодого человека. А от него однозначно исходила странная, сногсшибательная в прямом смысле этого слова энергия, чудовищная, уродливая, но великолепная. В чем-то именно эта энергия заставляла Эксаннандру начинать его, Монстра, ненавидеть. Ей показалось, что он словно пытается заглотить ее целиком, чтобы она не могла ни вырваться, ни пытаться кричать о помощи. Впрочем, Ксантра и не собиралась, если Монстр ожидал именно этого - что вряд ли; она была уверена на все сто процентов, что эти стены не позволят ее крику вырваться за пределы здания, чтобы дорваться до иных людей. Так же сильно Норрингтон казалось, что в этом здании, как и в ближайших ста километрах отсюда по диаметру, нет никого, кроме них двоих: творца-жертвы и фантазии-убийцы. Но, какая ирония, если девушка не могла справиться с собственным воображением, которое отделилось от нее и превратилось во вполне живое и самостоятельное существо. Краем здоровой части мозга Ксантра понимала, что этот человек никак не зависел от того, что девушка за всю свою жизнь нафантазировала и воплотила в творчестве, но все-таки невероятная схожесть ее мыслей и реальности угнетала наподобие тем многим совпадениям, через которые она прошла. Однако в этот самый момент, когда нормальная жизнь отрезана от Ксантры все лишь щелчком фотоаппарата без вспышки, меньше всего ее волновало, что именно породило Монстра, ее фантазия или живая - или неживая - женщина, которую он вправе называть своей матерью. Сейчас важнее было другое: она стоит напротив молодого человека, беззащитная перед его действиями, и особенно перед его смехом.
Смех резал уши и вскрывал черепную коробку Ксантры. Пробирался между извилинами головного мозга и превращал серое вещество в асфальт. Вся Эксаннандра в этот момент становилась асфальтовой: ощущение камня пробиралось по ее венам, затвердевшим, как неподвижные мертвые провода, вскоре нагоняя бешено колотящееся сердце, даже превратившись в бетон, продолжавшее разрывать почерневшие ребра. Влага в теле высыхала. Толкните Эксаннандру в этот момент - она упадет и разобьется, только не как хрупкий хрусталь, а как слишком старый потрескавшийся камень. Ощущение длилось не больше тридцати секунд, пока Норрингтон еще могла осмыслять смех молодого человека, но после - стало совсем неважно. Она выпрямилась и заложила руки за спину, наблюдая за передвижениями молодого человека. Почему-то она ни капли не удивилась, когда мужчина вдруг присел перед ней в реверансе. Поклон воображения творцу. Ксантра ухмыльнулась; ее страх несколько отступил, как отступил и Монстр, позволив ей спокойно вздохнуть, и оттого девушка могла несколько расслабить свои нервы. Ее взгляд стал оттого немного презрительней. Не потому что она чувствовала к молодому человеку презрение: чувство к нему было сродни ненависти, потому что она отчасти боялась его, как проявление своего alter ego; презрение же скорее было к самой себе. Трудно, на самом деле, увидеть Raven с надменным, презрительным или стервозным выражением лица: она была достаточно гордой, ей было знакомо чувство собственного достоинства, но это не доходило до гордыни или попытки подавить другого - она была равной со всеми, до тех пор, пока ей не сделали зла. Было ли зло со стороны Монстра? Ксантра была уверена, что нет. Он был психопат, он был убийца во крови, но не факт, что своими действиями он обозначает зло. Убийство как исполнение доброй воли, быть может, именно своей, сильно отличающейся от добра в общепринятом смысле этого слова. Презрение относилось к нему лишь частично. Реверанс молодого человека заставил ее склонить голову, не отрывая от ее убийцы внимательного взгляда темно-желтых глаз. Легкий полупоклон в знак того, что она вполне оценила и приняла его сущность такой, каковой она была, но все-таки взгляд девушки говорил, что ее отношение к молодому человеку от этого не изменилось. Уважать, ненавидя. Уважать, как своего врага, равного ей. Конечно, Монстр был неравен Норрингтон. Он был в несколько раз сильнее и при любом желании свернул бы ей шею буквально одним взмахом руки. Но с другой стороны, у Эксаннандры был сильный внутренний мир. Быть может, по-своему он мог противостоять силе молодого человека.
Прошло немного времени, прежде чем источник сильнейшей энергии, по силе не похожей ни на положительную, ни на отрицательную, ни тем более нейтральную, поспешно скрылся за одной из дверей. Норрингтон внимательно проследила за молодым человеком взглядом объектива, словно пытаясь зафиксировать телодвижения мужчины. Тяжелый хлопок двери, и Ксантре показалось, что на самом деле в этом холле не было никого и никогда - она была одна, тет-а-тет со своим собственным воображением. Молодой человек скрылся, и скрылись все ее чувства. Первое время она стояла, бездвижно, бездыханно, смотря на дверь, но словно сквозь нее, не видя там ничего, кроме черной пустоты. Холода гулявшего по коридору сквозняка она не чувствовала. Внутри нее не билась ни одна живая жила, по которой друг за другом гонялись лейкоциты, и в замерзшем состоянии можно было увидеть, что Норрингтон несколько раз умерла. Каждый раз оживая, она чуть прикрывала глаза, чтобы увидеть собственные веки, немного прозрачные, но все-таки не позволявшие тусклому свету пробиваться сквозь тонкую, но прочную кожу. Рука девушки наконец-то шевельнулась.
Она медленно поползла вверх, ухватившись за ремень фотоаппарата, все это время бывшего немного сбоку. Шепот ткани и волос, когда девушка сняла со своей шеи зеркалку. Майло. Очень ласково девушка называла свой фотоаппарат Майло. Он был ей лучшим другом и собеседником, он был ее сподвижником и товарищем, разделяя с ней одну и ту же цель - творить; искать и находить, быть может, упускать, но пытаться обрести заново. И вот сейчас Норрингтон вытянула свою руку, сжимавшую Майло за ремень, вперед, и казалось, что в этот самый момент девушка его отпустит, чтобы фотоаппарат разбился о холодный равнодушный каменный пол. Каково было убивать то, что дорого сердцу? Эксаннандра закрыла глаза. Она словно чувствовала, как по ремню текла живительная сила, сильнее затягивая ткань на руке девушки, а сам фотоаппарат кричал ей: Не надо! Не убивай меня! Не убивай! Каково было - умирать от руки близкого? Едва заметная улыбка отразилась на лице девушки. Немного сумасшедшая улыбка, проходящая лезвием по ее лицу. Не отпускай! Не дай мне умереть! Ксантра вдруг засмеялась.
Быть может, она действительно пыталась копировать смех Монстра, но ее серебряному, чуть хрипловатому голосу вряд ли можно было доверить столь тяжелую работу. Потому она просто засмеялась. Не так громко, как тот молодой человек, не так холодно и устрашающе, но ее смех отдаленно напоминал колючую прохладу в коридорах. Ей не было страшно, когда она впитала в себя весь страх. Сердце ее заходилось так, словно она сейчас действительно отпустит этот ремень и позволит живому существу в ее руке разбиться. И девушка медленно опустила руку, вздохнув.
Она не отпустила фотоаппарат. Открыв темно-желтые успокоившиеся глаза - казалось, что они горели в тот момент, когда были закрыты, - Эксаннандра "Raven" Норрингтон не нашла решения лучше, как подняться наверх по лестнице, где только что стоял ее убийца. Взгляд ее падал на все, что можно было найти в этом приглашающем в дом пространстве: все было незнакомо, хладнокровно и отчасти пугающе, но все-таки вызывало в девушке волчье любопытство жертвы. На какой-то момент она даже забыла о своем убийце. Но что-то ей продолжало подсказывать, что это была отнюдь не последняя встреча с собственным больным воображением. Короткая, электрическая усмешка. Вскоре Ксантра прошла к первопопавшейся двери; пожав плечами, посчитав, что так или иначе терять нечего, она распахнула дверь и вошла внутрь.

>> Восточная башня » Спальня № 2